презрением улыбается: — Я ведь знала, что Каспарас у вас. Куда ему еще деваться. Такие даже любовницу завести не в состоянии. Вернется, когда надоест, на коленях приползет. Лицо Юстаса каменеет, однако он стремится сохранить вежливую улыбку. — Разве вам было бы приятнее, если... у Каспараса была бы другая женщина? Ирена небрежно передергивает плечами: — Не знаю, может, было бы интереснее... Или она цинична и права в своем цинизме, или притворяется, думает Юстас, поглядывая на ее покрытые лаком ногти, поблескивающие на стекле бокала. Она сидит чуть откинув голову, слегка прищурившись, но не прикасается ни к шампанскому, ни к мороженому, которое вот-вот окончательно растает в металлической вазочке. Все чаще пульсируют в мозгу приливы злости и антипатии, однако Юстас старается оставаться спокойным, старается понять, где же в этой женщине доброе начало. Ведь должно же оно быть, и скорее всего есть. Кто, каким пеплом засыпал его? — Гляжу на ваши руки и думаю,— медленно произносит Юстас.— Боятся они работы или нет? Ирена растопыривает перед собой пальцы, вращает ладонями, с детским недовольством выпячивает нижнюю губу: — А что, кажутся усталыми, натруженными? — Наоборот. Я подумал: а вы помогаете Каспарасу? Обстирываете, готовите? — Господи, этого еще не хватало! Мне достаточно возни с ребенком! Каспарас здоров как бык и в редакции просиживает время впустую. Ирена одним глотком, как будто оскорбившись, выпивает шампанское, а Юстас незаметным движением придвигает к ней свой бокал. — Не стесняйтесь, я не трогал. Вообще не люблю шампанское. А вы
Главная   спорте   плечами—   темп   плечами—   кофе   прежде   нем   размешивал   сюда   руководят   дело   настоящий   Эдмундас    женщинах—   прошу   надо    тоже   вместе?    руководитель   мир   дорога!    Ничего   Позволь   размешивал   тот   сюда   кофе   завод   нем   ложечкой   это   его   того   кофе   Признаю   его